Хорошее отношение к лошадям

Экскурсоводы Ленинки рассказывают

На сайте Российской государственной библиотеки продолжается цикл публикаций «Экскурсоводы Ленинки рассказывают» . Сегодня Дарья Хадеева рассказывает о лошадях, каретах и передвижении по дорогам России.

Letum non omnia finit. Иллюстрация из книги: Johann Christian Troemer (Jean Chretien Toucement). Deutsch Francos Schrifften mit viel schön Kuffer Stück Kanss Complett. – Nürnberg, 1772

Что представляется нам при слове «усадьба»? Согласитесь: в голове появляется образ роскошного особняка, непременно с колоннами, красивыми въездными воротами и богатыми экипажами при входе. Можно сказать, что образ, услужливо нарисованный нашим сознанием, универсальный, мы даже не успеваем задуматься, какой эпохе принадлежит эта усадьба. Но Дом Пашкова — знаменитый московский особняк XVIII века — отлично в эту картинку вписывается. И вот современный посетитель библиотеки, обнаружив на месте дворец и въездные ворота из своих фантазий, жадно ищет недостающий элемент: лошадей и кареты.

Конюшенный флигель Петра Егоровича Пашкова. Фото и коллаж: Дарья Хадеева, РГБ

К сожалению, здесь посетителя ждёт разочарование: конюшни Пашкова не сохранились, а об укладе жизни Петра Егоровича в московском «замке на холме» известно слишком мало. Поэтому достоверно говорить о конкретных каретах и лошадях первого владельца особняка, конечно, невозможно. Однако возможно добавить контекст: исторические исследования, воспоминания современников, литературные произведения и сохранившиеся музейные экспонаты вполне позволяют нам судить о том, как обстояли дела с лошадьми и каретами, усадьбами и дорогами в России XVIII века.

Воспользуемся этим поводом, чтобы вспомнить о времени, когда весь жизненный уклад человека был тесно связан с лошадьми. И хотя наш рассказ затронет многие темы из жизни лошадей, сохраним за ним право быть неполным и лишь вдохновить читателя на более глубокий поиск в этом направлении.

Праздник в Петербурге. Иллюстрация из книги: Johann Christian Troemer (Jean Chretien Toucement). Deutsch Francos Schrifften mit viel schön Kuffer Stück Kanss Complett. — Nürnberg, 1772

КАК ДОРОГУ ОДОЛЕТЬ?

Начнём с того, что русские дороги к XVIII столетию мало изменились по сравнению с предыдущими веками. «Дорога тяжёлая, грязная и почти непроходимая от распустившихся болот, лошади проваливались так глубоко, что от всего тела виделась только голова и вытащить их было очень трудно», — записал в путевом дневнике немецкий дипломат Иоганн Георг Корб, посетивший Россию в 1698—1699 годах. Вскоре после этого Пётр I начал строить прямую дорогу между Петербургом и Москвой. Ожидалось, что дорога будет наилучшая. По мысли императора, она должна была иметь твёрдое покрытие, поэтому строили её следующим образом: основанием дороги, её прочным фундаментом, служили брёвна, сверху ряды брёвен плотно утрамбовывались глиной. Однако из-за частых дождей и непогоды эта самая глина «произвела грязь великую», как писал Александр Николаевич Радищев, а поломанные деревья, ухабы, испорченные мосты и переправы сделали дорогу практически непроходимой. Лишь к концу XVIII века были предприняты первые попытки мостить дороги камнем, но на качестве Московско-Петербургского тракта до конца столетия это так и не отразилось. Один из докладов, поданных в Сенат, констатировал, что ремонтировать эти дороги смысла нет, поскольку в летнее время и вовсе — «неделанная дорога лучше деланной».

Езда на санях в России. Иллюстрация из книги: Сигизмунд фон Герберштейн. Записки о московитских делах. — Санкт-Петербург, 1908

Неудивительно, что скорости передвижения по таким дорогам были невелики. «И какой же русский не любит быстрой езды? — спрашивал нас классик в XIX веке. — Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и всё летит...». Тут мы должны остановить воображаемую лихую езду и оговориться: всё летит, если позволяют дороги. А в XVIII веке средняя скорость передвижения по России составляла всего семь вёрст в час летом и пять вёрст в час зимой. По дорогам ездили медленно. Путь от Москвы до Киева занимал в среднем две недели, от Москвы до Смоленска — три дня, до Архангельска — десять дней, до Гамбурга — около двадцати дней. Караваны в Китай выходили зимой, а возвращались обратно лишь на третий год. Эти скорости удалось увеличить лишь в следующем, XIX столетии: зимой они достигли двенадцати вёрст в час, летом — восьми-десяти.

«Ступай, каналья». Иллюстрация из книги: Johann Christian Troemer (Jean Chretien Toucement). Deutsch Francos Schrifften mit viel schön Kuffer Stück Kanss Complett. — Nürnberg, 1772

При этом именно в XVIII веке расцвета достиг извоз, активному развитию этого промысла поспособствовали представители крестьянского сословия. Лошадь для крестьянина — основа трудовой жизни, возможность прокормить семью, заработать. Поэтому и к выбору лошади в крестьянской среде всегда относились очень серьёзно. Для выгодного вложения были хороши все средства: наводили справки, осматривали лошадь, пристальное внимание уделялось зубам, полагались на интуицию, надеялись на помощь сверхъестественных сил. Во Владимирской губернии, например, был записан следующий рассказ крестьянина о покупке лошади: «Однажды я купил на базаре лошадь-мерина, привожу её домой и поставил в омшаник <...> Вдруг слышу, с сушил кто-то слезает <...> Я догадался, что старик не кто иной, как дедушка домовой. Он подошёл к лошади и стал плевать ей в морду, приговаривая: „Вот так купил кляцу. Она и корму-то не стоила. В шею её со двора-то“. Потом стал выгребать у неё корму, а сам всё плюёт ей в морду, да приговаривает: „Разве ефто лошадь, ефто кляца. Купил бы, баит, кобылку пегеньку, задок беленький“». В угоду уважаемому домовому крестьянин купил другую лошадь, которая «хозяину» приглянулась значительно больше — так, что он и подкармливать её стал, и косы в гриве заплетать. «С той поры от пегой кобылы у меня три лошади, поцытай лучше моих во всём селе лошадей нет ни у кого». А если появилось три лошади, то открылись и новые возможности: можно пойти в извоз или задуматься о службе ямщика.

Путешествие в Россию. Иллюстрация из книги: Erich Palmquist. Någre vidh sidste kongl. ambassaden till tzaren i Muskou giorde observationer öfver Rysslandh, des vägar, pass medh fästningar och gräntzer sammandragne. — 1674

ЛЕТЯ В ПЫЛИ НА ПОЧТОВЫХ

Система ямской гоньбы сложилась ещё в XVII веке и продолжила своё развитие в следующем столетии. К середине XVIII века в России насчитывалось уже более 45 тысяч ямщиков. Изначально ямская служба существовала только для государственных нужд, но постепенно наладилось и пассажирское движение. Это вполне объяснимо: поездка на собственном экипаже и на своих собственных лошадях занимала очень много времени — приходилось часто останавливаться, чтобы дать коням отдых. Езда на почтовых позволяла от станции к станции менять лошадей на новых. Правда, поехать куда глаза глядят при такой системе было не так просто: прежде всего нужно было оформить документы. Каждому проезжающему выдавалась подорожная, в которой указывались маршрут следования, имя проезжающего, количество подвод и лошадей, которые ему следовало предоставить, цели поездки и порядок оплаты.

Зимний возок. Иллюстрация из работы: Л. М. Марасинова. Пути и средства сообщения // Очерки русской культуры XVIII века (под ред. Б. А. Рыбакова). — Ч. 4. — М., 1985

Ямщики селились слободами вблизи «яма». Как правило, у ямщика было по три—четыре лошади и всё необходимое для перевозок: телега, сани, сёдла, сбруя, а иногда и лодка. В России XVIII века не было практически ни одной сухопутной трассы, которая бы не пересекала рек.

За свою работу ямщики получали жалованье от 20 до 25 рублей в год и прогоны — за каждую подводу. Вплоть до конца XVIII века за прогоны не было введено фиксированного тарифа, что, конечно, давало повод трактовать цену в свою пользу, а путникам — скандалить и отказываться платить прогоны. Самой распространённой ценой была копейка или деньга за одну версту. Но уже в XIX веке, боясь «дорогих прогонов», пушкинская Татьяна ехала в Москву на личном экипаже:

К несчастью, Ларина тащилась,
Боясь прогонов дорогих,
Не на почтовых, на своих,
И наша дева насладилась
Дорожной скукою вполне:
Семь суток ехали оне.

А. С. Пушкин. Евгений Онегин

ЕЗЖАЛ-ТО ВЕЧНО ЦУГОМ

Для состоятельного человека хорошие лошади — это возможность показать свой достаток, свой статус, своё положение. Когда в XVIII веке Борис Григорьевич Юсупов одним из первых в новой столице выстроил себе дом на Английской набережной, до места его службы можно было спокойно дойти пешком, но ходить ему никак не подобало по рангу. Согласно строгим правилам этикета, он был обязан ездить шестернёй. Представители монаршей фамилии держали под личным контролем вопросы субординации в транспортных средствах, и количество лошадей, запряжённых в карету, обязательно соответствовало чину владельца. Шестёркой могли ездить только самые сановитые люди — это правило долго оставалось неизменным:

Аграфена Кондратьевна. <...> Что, Самсон Силыч, правда, что ли? Только бы ей в карете ездить шестернёй.

Большов . Проедет и парочкой — не великого полёта помещица!

А. Н. Островский. Свои люди — сочтёмся

Стоит добавить, что в XVIII веке коренным образом изменился тип усадьбы. Ещё в XVII веке усадьбы и царские поместья не являлись парадными резиденциями и совсем не походили на тот образ, который мы себе представили. Это были замкнутые поместья, места для остановки после долгого пути, где и люди, и лошади могли отдохнуть. Территория таких усадеб окружалась глухим забором, к которому были прислонены конюшни, привратные избы и сараи. В глубине участка стояли хоромы. Размещение построек не подчинялось какому-то художественному замыслу, оно объяснялось чисто практическими соображениями. С въездом соседствовали конюшни и амбары, ближе к хоромам располагались кладовые палаты и погреба. И лишь к XVIII веку художественная составляющая начала играть важную роль в устройстве и организации поместья, появились хорошо известные нам дворцово-парковые ансамбли, для которых характерна симметричная композиция с курдонёром и парадными флигелями. На смену глухим заборам пришли кованые железные ограды, сквозь которые можно было любоваться богатым домом и выстроенными в едином стиле надворными постройками, в которых размещались и конюшни. «Дома стали украшаться позолотою, шёлковыми обоями во всех комнатах, дорогими мебелями, зеркалами и другими, — писал князь Михаил Михайлович Щербатов в статье „О повреждении нравов в России“. — Всё сие составляло удовольствие самим хозяевам, вкус умножался, подражание роскошным народам возрастало».

Карета Елизаветы Петровны. Германия, XVIII век. Иллюстрация из книги: Парадное конское убранство и старинные экипажи (путеводитель). — М., 1979

Вместе с новой модой на устройство поместья пришла и новая мода на выезд. В начале века были популярны экипажи, обильно декорированные позолотой и резьбой по дереву, из самых распространённых мотивов можно упомянуть раковины, маски, цветочные гирлянды, амуры, женские фигурки. Ближе ко второй половине столетия в чести стали более строгие и изысканные формы. Кузов украшала уже не такая пышная резьба, появилась аллегорическая живопись, позолота стала изящным обрамлением всей композиции.

Кареты были одноместные, двухместные, четырёхместные, хотя встречались и более крупные. Изготавливались они из дерева, металла, кожи, в декорировании использовались слюда и стекло, внутри и снаружи украшались резьбой. Передние колёса — значительно меньше задних, появились рессоры и поворотный круг. На облучке кареты располагался кучер, на одной из лошадей — верховой. На запятках стояли один или двое слуг. Чаще всего в карете были два окна и застеклённая дверь. Создание кареты было делом трудоёмким, кропотливым и небыстрым: на это уходили долгие месяцы, в отдельных случаях — годы. Стоимость кареты в зависимости от размеров и богатства отделки колебалась от нескольких сотен до тысячи рублей и более.

Карета Екатерины II. Франция, XVIII век. Иллюстрация из книги: Парадное конское убранство и старинные экипажи (путеводитель). — М., 1979

Самые роскошные кареты, конечно, принадлежали монархам. Например, знаменитая карета Екатерины II, в которой она путешествовала в Крым: «Карета императрицы, запряжённая 30 лошадьми, представляла из себя целый вагон, она состояла из нескольких отделений: из кабинета, гостиной на 8 человек, игорного стола, небольшой библиотеки — и была снабжена всякими удобствами... Движение было так плавно и покойно, как движение гондол».

Вообще XVIII век отличался большим разнообразием повозок для разных социальных слоёв. Одним из самых популярных транспортных средств был возок, главное удобство которого заключалось в том, что в нём путник мог не только сидеть, но и лежать. Чтобы согреть возок, у ног путешествующих ставили нагретые камни или оловянные сосуды с кипятком.

Решма. Турция, XVIII век. Иллюстрация из книги: Парадное конское убранство и старинные экипажи (путеводитель). — М., 1979

Для перевозки людей использовались крытые телеги: рыдваны, колымаги, фуры. Из небольших телег родились таратайки, одноколки и тарантасы. Зимой же самым распространённым средством передвижения становились сани: они были разными, но чаще всего — низкими, длинными и выстилались войлоком. Путешествующего в санях укутывали в овечьи шкуры, сверху также покрывали войлоком или мехом.

В конце XVIII века в Россию был доставлен один из самых богатых конских уборов. Его привёз посол турецкого султана Селима III Россан Мустафа-паша. Необычайной красоты паперсти, оголови, сёдла, стремена и решма — налобное украшение, выполненное из бриллиантов и крупного топаза. О таком убранстве для своих коней вряд ли мог помыслить даже самый богатый вельможа России, они были отправлены императрицей «на вечное хранение в Оружейную палату».

Решма. Россия, XVII век. Иллюстрация из книги: Парадное конское убранство и старинные экипажи (путеводитель). — М., 1979

Но бывали случаи, когда из особой любви к лошадям представители благородного сословия решались на самые немыслимые проекты. Вспомним в завершение два самых примечательных из них.

...там Посидона в заливе глубоком обитель,
Дом золотой, лучезарно сияющий, вечно нетленный.
Там он, притекший, запряг в колесницу коней медноногих,
Бурно летающих, гривы волнующих вкруг золотые.
Золотом сам он одеялся, в руку десную прекрасный
Бич захватил золотой и на светлую стал колесницу.

Гомер. Илиада

Бурнолетающие медноногие кони Зевса и Посейдона, одеяния богов Олимпа, правящих колесницами, вдохновляли всякого, знакомого с текстами Гомера. Многие состоятельные люди мечтали иметь конюшни не хуже Посейдоновых, и некоторые готовы были сделать многое, чтобы эту мечту осуществить. Так, ещё в XVI веке Федерико II Гонзага, первый герцог Мантуи, объединил в своей загородной вилле — Палаццо дель Те — дом для себя самого и дом для своих лошадей, считавшихся лучшими скакунами в Европе. Страсть Гонзаги к античному искусству и коннозаводству нашла воплощение в необычном дворце, который прославлял и древних богов, и выдающихся коней. Гонзага воспел и увековечил своих любимцев: богатые росписи Зала Коней во всей красе демонстрировали лучших, по мнению герцога, лошадей.

Посейдон на коне. Фрагмент титульного листа из издания: Erik Dahlbergh. Suecia Antiqua et Hodierna. — 1655—1661

В XVIII веке великолепными конюшнями решил поразить современников знаменитый принц Конде — он построил их у себя в Шантийи. Говорят, герцог настолько любил лошадей, что верил: он и сам переродится лошадью. А потому постарался создать для своей «будущей жизни» достойную резиденцию. Не совсем понятно, правда, почему принц считал, что его непременно ожидает перерождение в своих же конюшнях. Однако стоит признать: в его время хорошее отношение к лошадям было широко распространённой манерой, поэтому принц в образе коня, вероятно, вполне мог надеяться на счастливую жизнь почти в любых конюшнях европейского дворянина.

Путешествие в Россию. Иллюстрация из книги: Erich Palmquist. Någre vidh sidste kongl. ambassaden till tzaren i Muskou giorde observationer öfver Rysslandh, des vägar, pass medh fästningar och gräntzer sammandragne. — 1674